Обитатели Тьмы

Природа распределила все свои создания между двумя царствами: дневным и ночным. Несметное множество живых существ предпочитает ночные часы дневным либо потому, что ночью им легче найти себе пищу, либо потому, что бархатистый покров тьмы обеспечивает им большую безопасность и большее спокойствие. Они хорошо видят в темноте, о чем свидетельствует их высоко развитый зрительный аппарат.

ЧУДО  ПРИЛИВОВ

пригнаны, что не пропускают ни воды, ни воздуха, и морской желудь, если захочет, может отгородиться от всего мира. Таким образом морские желуди пережидают часы отлива, когда остаются совершенно беспомощными вне пределов своей родной стихии. Им не страшен ни бушующий прибой, ни рыскающие вокруг хищники. Мне часто приходило на ум: вот если б мы могли избавлять­ся от непрошеных посетителей, сборщиков налогов и им подобных, попросту захлопнув дверь!

Движущаяся вода была холодная, я стал мерзнуть. Течение поднималось, очевидно, из больших глубин — холодные массы воды перемежались с теплыми. По мере того как течение усиливалось, вода становилась все хо­лоднее. Я начал дрожать и решил дать себе получасо­вую передышку.

Когда я вторично спустился под воду, картина со­вершенно изменилась. Течение стало столь стремитель­ным, что сбивало с ног даже под прикрытием скал. Рыбы почти все исчезли, а те, что еще были видны, дер­жались у самых скал или в углублениях дна, где они стояли на месте, тихонько шевеля хвостами. Множество рыб забилось в расщелины между камнями и неподвиж­но висело в воде. Крупных рыб нигде не было видно, только с полдюжины голубых скаровых рыб кучкой за­стыли под сенью большого утеса. Вода мчалась с бы­стротой горной лавины, и даже рыбы благоразумно предпочли не вступать с ней в единоборство, а фило­софски отступить.

В третий раз я спустился под воду за несколько ми­нут до того, как прилив достиг высшей точки. Вода, только что мчавшаяся с неимоверной быстротой, теперь едва двигалась. Подводные пылевые бури улеглись, гра­ницы видимости раздвинулись до тридцати или более футов. Только длинные, волнистые борозды на песке напоминали о недавнем потопе. Я уже мог стоять на но­гах, не опасаясь, что меня снесет.

Через десять минут всякое движение прекратилось и воцарился полный покой, если не считать волн на по­верхности, продолжавших разбиваться о скалы. С рыба­ми произошла разительная перемена: они уже не пря­тались в расщелинах и не лежали неподвижно в ямах на дне. Гранты, недавно спешившие по своим, им одним известным делам, появились вновь, где-то по пути отде­лавшись от преследовавших их луфарей. Большинство рыб деловито паслись на подводных лугах. Неизвестно откуда прибыла яркая стайка спинорогов. Они скользи­ли с места на место, соскабливая со скал кусочки во послей.

Со мною была пятизубая острога, и при ее помощи попытался обогатить свою коллекцию экземпляром новой рыбы. В первый раз я промахнулся, но во второй паз мне все же удалось ранить одну из них около спин­ного плавника. Оставалось только схватить ее и спря­тать в мешок, который я всегда носил с собой, но не тут-то было: она вывернулась и, извиваясь от боли, бо­ком поплыла вдоль каменной стены. Быстрое мелькание плавников —и ее схватил большой крапчатый групер, испещренный красноватыми пятнами. Он прятался в большой расщелине, и я не заметил его. Хищник вернул­ся с добычей к себе в логово, а я снова попытался до­быть экземпляр для коллекции. К моему удивлению, рыбы не дали мне приблизиться; хотя раньше они спо­койно шныряли у моих ног, теперь они держались от меня подальше. Вероятно, сначала они приняли меня за незнакомую, смешную рыбу, а теперь видели во мне потенциального врага. Я замечал, что подобным же об­разом ведут себя и морские окуни, однако большинство рыб не обращает ни малейшего внимания на гибель со